Родила, а потом накрасилась и ушла, так и не взглянув на сына…

Меня перевели в палату только к вечеру. Там я увидела две кроватки, в которой мирно спали новорожденные. 

-Ой, а которая моя? – вскрикнула я. 

– Смотрите, мамочка. Вам разве не показали? 

-Показали, но я…не запомнила. Так волновалась. 

-Нет, – улыбнулась медсестра, – своего малыша ни с кем не спутаешь. Это для нас они одинаковые, а для вас самые лучше и самые необычные. 

Взглянул на правую кроватку, я поняла, что там моя дочка. Верно сказали, даже одного взгляда на нее хватило, чтобы запомнить. Малышка спала. В другой кроватке был мальчик. Тоже хорошенький, но не мой. Моя лучше. Я покормила Анютку и легла на кровать, пододвинув ее кроватку поближе к себе. После операции ужасно болело все. Периодически кто-то заходил, что-то спрашивали, записывали, измеряли температуру. Видимо у врачей и медперсонала был пересменок, зайдя в палату, они спрашивали: 

-У вас двое? 

-Нет, нет, -говорила я, – это не мой. Моя тут. 

Мальчик периодически просыпался, громко крикнув пару раз, засыпал вновь. 

-Тише малыш, сейчас придет твоя мама и покормит тебя, – говорила я, разглядывая свою дочку. Совсем крошечная: ручки, ножки, носик, ушки… 

Она зашла в палату словно в кабак. Высокая, молодая, красивая девушка. На вид ей было не больше двадцати пяти. Если не больничная одежда, никогда бы не сказала, что эта женщина пару часов назад стала матерью. Я едва вставала с постели, не могла изогнуть спину от боли в животе, а моей соседке хоть сейчас на танцпол. Она рухнула на кровать и сказала, что ее зовут Даша.

 -Он плакал, – сказала я. 

-И что? Они все плачут, – сказала Даша нервно, – голова уже от этих криков разрывается. 

Она отвернулась к стенке и уснула. Малыш проснулся. Он долго плакал прежде чем Даша соизволила подойти к нему. (Как мне показалось, к нему). На самом деле она выскочила в коридор и позвала медсестру. 

-Покормите его! Что он орет! Я же просила меня в отдельную палату! Где врач? Когда меня выпишут? Даша куда-то ушла. Пришла медсестра и мальчика покормили. Он неохотно хотел кушать смесь. Кое-как наелся и заснул. К вечеру Даша переоделась в обычную одежду, накрасилась, сказала мне “пока” и ушла… Просто и навсегда… Ночь мы провели с дочкой вдвоем. 

Мальчика от нас забрали вскоре после ухода его матери. Когда я обедала возле высокого стола, мне удалось разглядеть малыша. Маленький, крохотный. Такой уже сильный, что распинал пеленку. 

И выглядит крупнее, хоть и вес такой же как у нас. Моя дочка лысенькая, а у этого копна черных волос, как у матери. Интересно, она смотрела на него хотя бы раз? Как можно оставить этого кроху одного с чужими людьми? Как можно добровольно лишить себя этого радостного чувства быть матерью? 

Я была в роддоме третий раз. И в этот раз ощущения от кормления и присутствия малыша рядом с тобой еще только больше усиливались, несмотря на боль, температуру и отвратительное самочувствие. Это ерунда, это все пройдет… Зато ты теперь мать!