Сестра пожаловалась на родителей мужа: «Внучку мясом кормят, а нас — пустыми макаронами»

Родителей у нас с сестрой нет. Наследство мы пополам поделили. Мирно, без скандалов. Она свою часть денег, вырученную с продажи квартиры, в ипотеку вложила.

 

Стас, муж Юли, тоже вложился — участок продал, на котором должен был дом построить. Так его родители мечтали.

 

Живут Вера Петровна и Антон Борисович в городской черте в своём доме. И когда их соседи свой участок с небольшим домиком продавали, они настояли, чтобы Стас взял кредит и выкупил участок, чтобы построить там большой дом, привести семью, родить детей и так далее. Стас кредит выплатил, а до строительства никак руки не доходили.

 

Юля в частном доме жить не хотела. И вкладываться в строительство отказалась. Тогда участок был продан, ипотека взята.

 

Всё у сестры хорошо было, только началась какая-то чёрная полоса: дочка совсем хиленькая родилась, кочевали они с Юлей из больницы в больницу: две недели дома, месяц в больнице. Ещё Стас под сокращение попал. Ипотека, лечение, жить на что-то надо… Родители Стаса о бедах семьи сына узнали и пригласили к себе пожить, чтобы квартиру можно было сдать.

 

Переезду Юля не обрадовалась — Вера Петровна и Антон Борисович считают её виноватой в крушении их мечты о большом доме сына и внуках под боком. Пока Юля с племяшкой отсутствовали, всё хорошо было. А как выписали их в очередной раз с заметным улучшением — началось.

 

 

Стас изо всех сил искал работу, брался за всё подряд, бегал по собеседованиям, не брезговал временными должностями в стиле «принеси-подай» и шабашками. А ещё ипотечные платежи висели Дамокловым мечом. Так что питаться семья семья сестры, по большому счёту, начала за счёт хозяев дома.

 

— Ну как вы там? — позвонила я Юле.

 

— Нормально, — бесцветным голосом ответила она.

 

Пришлось всё вытягивать.

 

Меню кормящей матери было таким: на завтрак — макароны со сливочным маслом, на обед — макароны с подсолнечным, на ужин — макароны, оставшиеся от завтрака или обеда. Пользуясь дневным отсутствием Стаса, Вера Петровна именно так потчевала мать своей внучки, приговаривая, что вот построил бы Стас дом, и всё было бы хорошо.

 

— На внучке не экономят — мясо покупают, хорошее. Сначала питание детское брали, сейчас — у фермеров берут. Вера Петровна сама фрикадельки и мясные муссы делает. Дочка с удовольствием ест. Стас с работы приходит— ему тоже макарон навалят в тарелку и руками разведут — котлеты съели. Иногда каши по вечерам бывают. Мы всё, что после уплаты ипотеки остаётся, всё им отдаём. Мои декретные, деньги за шабашки Стаса… А они… Всё этим домом попрекают, — чуть не ревела сестра в трубку.

 

— Стас знает?

 

— Нет. Как я ему скажу? Он поругается с родителями, и куда мы пойдём? Дочка хорошо кушает — на том спасибо, я как-нибудь перебьюсь.

 

— Они сами тоже макароны едят?

 

— Нет, Вера Петровна на день им с Антоном Борисовичем с утра готовит. Супы варит, запеканки делает, мясо тушит… Иногда так слюни бегут от запахов, что реву в подушку.

 

Самой Юле готовить было нельзя — Вера Петровна отказала ей в пользовании кухней. Продуты купить и съесть в комнате — денег не было, Стас честно отдавал свой невеликий заработок с шабашек родителям на продукты.

 

Я поговорила с мужем и предложила Юле и Стасу перебраться к нам. Мне нормальной еды для родных, оказавшихся в тяжёлой ситуации, не жалко было. Работу может каждый потерять, а пользоваться чужой бедой и мелочно мстить — подло. Сразу бы отказали в помощи, но нет — родители Стаса сами предложили к ним переехать. Сами!

 

Юлька была бледнее некуда: сначала больничные харчи, потом — макаронная диета от её свекрови… Ужас! Как Стас не замечал? Они прожили там два месяца, как можно было не заметить?

 

 

Семья сестры прожила у нас полтора месяца. Стас наконец-то нашёл нормальную работу и они вернулись в свою квартиру, попросив квартирантов на выход.

 

Юля не ездит в гости к Вере Петровне и Антону Борисовичу. При встречах ведёт себя прохладно и односложно отвечает на вопросы. Обиделась. И я её обиду понимаю: да, никто не должен был её кормить, но неужели им трудно было налить тарелку супа маме своей внучки? Поддержать семью сына в трудную минуту? Юля и Стас — не маргиналы, не алкоголики, не тунеядцы, решившие сесть родителям на шею. Они нормальные люди, попавшие в трудную жизненную ситуацию.

 

Хотелось бы написать — не удивлюсь, что когда Вере Петровне и Антону Борисовичу понадобится помощь, Юля пройдёт мимо. Но это не так. Юля не такая. Она не закроет глаза на чужие беды.

 

До сих пор в голове не укладывается. Кормить собственного сына и его жену пустыми макаронами, когда холодильник полон… Половника супа пожалеть для кормящей матери, для женщины, которая кормила грудью их внучку! И повод какой чудесный нашли: нежелание Стаса