«Вот так и получилось… сама ушла на дно и сына за собой утянула»

— Иди вон с моего дома, чтоб глаза твои бесстыжие на меня не смотрели, — кричала за стеной Нюра, и раздался грохот чего-то падающего и умоляющий голос молодого парня. Соседняя дверь распахнулась, и оттуда вышел Гришка, сопровождаемый яростными воплями своей матери.

 

— Что, опять не угодил? – сочувственно спросила его соседка, баба Света. Гришка безнадежно махнул рукой.

 

 

— Да где же я ей в одиннадцать ночи водки достану? – горько усмехнулся парень, — деньги сунула и выпроводила. А на дворе темно, магазины закрыты. Хоть домой не возвращайся.

 

Баба Света жалостливо покачала головой. Ой, жалко парнишку, ведь так приучит его к пьянке. Сам-то живет в общежитии техникума. Учится там. Приходит мамку навещает. Квартирку убрать, полы помыть. Собутыльники Нюры в такие дни не являются. Характер жесткий у парнишки, как разогнал их, так отбил охоту.

 

Гришка вздохнул:

 

— Ну ладно, баб Света, пойду, поищу, может, на мамкино счастье найду.

 

— Знаешь что, парнишка, не ходи, у меня есть, — осенило бабку, — времена ныне скверные, еще на лихого человека нарвешься в темноте.

 

Баба Света вынесла бутылку, вручила его Гришке:

 

— Отдай ей. Она и утихомирится. И приходи ко мне, накормлю, поди, и не ел еще?

 

Гриша открыл дверь зашел в квартиру и быстро вышел. Поужинал с бабой Светой. К этой бабушке у парнишки всегда было светлое чувство. Она одна как-то жалела Гришу, выручала в непростых ситуациях. И сейчас сидя за чашкой чая с вареньем баба Света решила расспросить парня:

 

— Вот вы недавно переехали к нам, до этого, где жили?

 

— Да везде, где придется. После развода с отцом скитались по общежитиям да баракам, которые конторы давали рабочим. Сейчас вот к вам переехали. С последнего места работы мать уволили за пьянку.

 

— А как же вы квартиру купили, если у вас денег не было?

 

— Это отец перед смертью завещание оставил, что часть денег передается мне и обязательное условие: только на покупку жилья и оформления на мое имя.

 

— Ишь ты, позаботился о сыне. Молодец! – похвалила баба Света. У Гришки лицо посветлело, улыбаясь, сказал:

 

— Если бы вы знали, какой у меня был отец! Из-за мамки расстались.

 

— Н-да, тяжело тебе. Я все никак не решаюсь спросить, ты, парнишка, прости мое любопытство. Почему дома не ночуешь, а в общежитии техникума обитаешь?

 

Григорий помрачнел и, глядя в сторону, молчал, потом решился:

 

— Вы даже баба Света не представляете, как я ее боюсь. Подхожу к дому, а у меня уже поджилки трясутся. А если тем более посмотрю ей в глаза…всё, как кролик перед удавом ни пошевельнутся, не могу, ни слова сказать.

 

— Да что-то не похоже на тебя, — усомнилась старушка, — вон, как этих алкашей обратал. Теперь стороной дом обходят. Заходят только в будние дни, а в выходные даже носа не суют. А тут мамки боишься, почему?

 

— Когда мать разводилась с отцом, мне было семь лет. Осенью должен был в школу идти. Как отец ушел, кого только в доме не перебывало. Вспомнить страшно. Один раз помню я пришел домой, кушать очень хотелось. Захожу, а дома драка. Мать какого-то мужика выгоняла. Скандалили, как я понял, что кто-то бутылку спрятал. Мужик вышел. Мать пьяная. Я попросил:

 

— Мама, я кушать хочу. Дай что-нибудь поесть.

 

Как она сорвалась на меня, баба Света, вы бы видели. Подскочила, как хватит ладошкой мне по уху. Неделю слышать не мог этим ухом. Я упал, так мало того схватила ремень и давай меня стегать приговаривая при этом «Отцовский выкормыш. Есть хочешь? Иди к отцу. Он тебя накормит. Это он нас бросил», как я вывернулся и убежал, не помню.

 

На улице на мой рев выглянула тетя Нина, пожалела, забрала в дом, накормила, и спать уложила. С тех самых пор боюсь мамы. Знаю, что это еще с детства остались страхи, но ничего с собой поделать не могу. Услышу ее крик, сразу цепенею.

 

— Да, парнишка, несладкая у тебя жизнь. А с чего вдруг мать пить начала?

 

 

 

— Что мать. Дурная наследственность. Она была красивая женщина в молодости. Родом из неблагополучной семьи. В ней все пили. Но, мамка моя, как-то сумела школу закончить и уехать в город устроиться на хорошую работу. Там с отцом познакомилась. Вышла замуж. Родила меня. Вроде все хорошо. Сидела в декрете. Одна постоянно.

 

Тут родня с ее стороны стали наведываться. Обязательная бутылка на стол. Ну и потихоньку втянулась. Отец пытался бороться с этим. Но, бесполезно. Ему предложили хорошую работу где-то, но с условием, чтоб он решил семейную проблему. Слава о пьянстве матери и до них дошла.

 

Мать вышла из трехгодичного декрета, пошла на работу и в первый же корпоративный банкет, так ужралась, что проснулась в чужой квартире голой. Ее за такое поведение уволили. Отец подал на развод. С тех пор вот маемся вместе. Она страдает от алкоголя, я же горе мыкаю, как сирота.

 

Но, я ее люблю. Вы не знаете, баба Света, какая она замечательная, когда трезвая. Как-то лежала она в больнице, курс лечения проходила. Бросила пить, правда, ее хватило на три месяца. Это были самые счастливые месяцы моей жизни, — не выдержав тоски, заплакал Гриша, помолчал, справился со слезами и продолжил, — как я бежал в те дни из школы домой, вы бы знали.

 

Меня ждала самая прекрасная, самая красивая и нежная женщина в мире – моя мама. Влетал в квартиру и с разбега бросался в ее объятия и замирал от счастья. Она, бывало, поцелует меня в макушку и говорит:

 

— Идем Гришенька, обедом накормлю.

 

Я садился на кухне и любовался мамой, как она изящно и ловко орудует у плиты. Наливает суп, затем котлеты с картошкой и чай с малиновым вареньем. Я в эти три месяца жил в волшебном мире наполненный любовью моей мамы. Сказка закончилась с приездом ее родной сестры Натальи.

 

Пьет по-страшному. И вот она и сбила с панталыку маму. Прибегаю домой, открываю дверь, а в квартире знакомый, отвратительный запах перегара и пьяный разговор на кухне. Я забегаю, а там моя мама невменяемом состоянии.

 

— О, вот и сынок вернулся. Поздоровайся с тетей Наташей.

 

Я так был ошарашен таким быстрым превращением моей красивой и любимой мамой в эту чужую женщину с полузакрытыми мутными глазами, что смог только прошептать:

 

— Мама, как ты могла? – и убежал на улицу, и пробыл там до самой темноты, вернулся, в квартире темно, мама и тетка храпели по разным кроватям. Все началось сначала. С того дня мама так и не останавливалась. Вот и все.

 

— Тяжкая у тебя судьба, милок, — сочувственно вздохнула баба Света, — мой тебе совет. Бросай все на свете и беги. Беги куда глаза глядят. Иначе пропадешь.

 

— А как же мама? – потрясенно спросил Гриша.

 

— А что мама, она свою жизнь прожила, теперь тлеет, как свечи огарочек. Ни Богу свечка, ни черту кочерга. Сама не живет, ни тебе не дает.

 

— Без меня она совсем пропадет.

 

— Она и так пропала, на дно идет и тебя тянет. Послушай моего совета, сынок.

 

Григорий нерешительно посмотрел на старушку, думал, по лицу видно было, как он борется внутри себя и потом решительно сказал:

 

— Нет, баба Света. Верю в твои благие побуждения, что добра хочешь, но маму я не оставлю. Буду беречь, и оберегать, заботиться о ней, она же мама.

 

— Ой, сынок! – жалостливо сказала старушка, — и у тебя судьба несладкой будет. Не бросишь, горя много изведаешь и сам пропадешь.

 

— Чему быть того не миновать, — сказал Гриша, вставая с табуретки, — пойду, она уже наверное утихомирилась. Спит. Пойти накрыть ее одеялом, еще простудится, — и вышел. Баба Света перекрестила его в спину и заплакала от жалости к парню.

 

Прошло пять лет и теперь можно видеть на улице жалкую пару. Пожилая женщина и молодой парень с испитым лицом. Оба нетрезвы. Шатаясь, вошли в двери подъезда и скрылись в темноте проема. Это были Гриша и его мама. Вот так получилось и,… сама на дно ушла и сына утянула.